- Том, 2013 год стал вам переломным, из клубов вы в одночасье перепрыгнули на огромные фестивальные арены. Это ведь были суровые перегрузки, наверняка?
- Да, вы правы, вокруг нас творилось какое-то сумасшествие. На данный момент мы уже ощущаем себя еще более уверенно на огромных площадках. Группа, которая меня сопровождает, по-настоящему сплотилась в данной для нас большой гастрольной серии. У нас суровые планы на сегодняшнее лето, и ради этого тура я остановил работу над моим вторым альбомом.
- Правда ли, что все началось с того, что вас увидела Лили Аллен?
- Да, дело было в каком-то клубе. В обыкновенном английском подвале с музыкой, каких много. Кто из ее друзей нас ей порекомендовал. И благодаря этому эпизоду мы получили договор. Лили как раз в тот момент запустила собственный рекорд-лейбл «In The Name Of» под крышей Sony. Слово за слово - и мы уже пишем собственный дебютный альбом!
- Сможете мне порекомендовать таковой клуб, где я смогу отыскать последующего Тома Оделла?
- Я бы не рискнул давать советы, так как эти подвалы так же быстро закрываются, как и открываются. Просто прогуляйтесь по клубам в Восточном Лондоне, вы непременно наткнетесь на что-нибудь стоящее. Ну и «Камден», как постоянно, рулит.
- Ваш образ - это юноша за фортепиано, но на концертах, как я понимаю, вы все таки стараетесь двигаться, коммуницировать с публикой…
- Мне стоило огромных усилий порвать эту связь с фортепиано на сцене. Понимаете, вот практически вчера я был в студии и опять задумывался о том, что пою я лучше, когда сижу за инвентарем. И сочиняю тоже. Там мое место. В то же время мне хотелось бы повредить это клише, связанное с поющими пианистами, показать, что можно быть наиболее подвижным, открытым. Я не знаю, дело тут не в роке даже, а просто в темпе, который ведет тебя.
- Любопытно, обсуждали ли вы это с Элтоном Джоном, когда игрались совместно в прошедшем году на iTunes Festival?
- Мы с Элтоном обедали совместно практически три дня назад и вправду много о чем говорили. Ответом на ваш вопросец быть может просто хоть какой его концерт, в особенности из числа тех, что он играл в конце 1970-х - начале 1980-х. Мне кажется, рояль никогда не сковывал его, напротив, давал простор для фантазии, дозволял делать все наиболее достойные внимания вещи. Рояль - таковая штука, на него можно взобраться, можно применять его как перкуссию. В нем много энергии.
- В прошедшем году вы стали владельцем премии «Выбор критиков» на BRIT Awards, а в этом для вас дали премию Айвора Новелло как лучшему создателю песен. Что вам наиболее ценно?
- Естественно, мне приятнее то, что меня оценили как сочинителя. Я получаю наслаждение от выполнения собственных песен, но оценка моих авторских талантов - это то, что меня трогает и принуждает испытывать реальную гордость. Я трачу чрезвычайно много собственного времени конкретно на сочинение. Осознаете, когда я выхожу на сцену и пою, почти все все равно остается у меня в голове, я не могу выплеснуть это наружу. А написание песни - это полная реализация твоего плана. Отменная песня - это то, что движет всем остальным. Без песни нет ничего.
- В крайний год-полтора на британской сцене возникла целая новенькая плеяда совершенно юных мужчин со собственной, чрезвычайно разной, но чрезвычайно броской и удачной музыкой. Смотрите - Эд Ширан, ему 23 года, как и для вас, и Джону Ньюману плюс 20-летние Джейк Багг и King Krule. Откуда вы все взялись?
- Я не знаю, я могу говорить лишь о для себя. Вышло так, что журналисты направили на меня внимание с самых моих первых шагов. А я, в свою очередь, не оставлял без внимания ни 1-го имейла, старался разговаривать со всеми по максимуму. Да, вправду, такие звезды, как Эд Ширан либо Эмели Санде, они возникли фактически одномоментно. И при всем этом, как мне кажется, уходит в прошедшее культура вот этих групп-монстров, которые казались нескончаемыми и непотопляемыми. Есть спрос на новейшие имена, и люди готовы их находить.
Борис Барабанов