30 ноября в Crocus City Hall пройдет концерт «30-логия», которым группа «Несчастный случай» отметит 30-летие собственной карьеры. Зародившаяся в недрах Студтеатра МГУ и имевшая отношение ко почти всем его известным постановкам, этот коллектив сначала даже избегал слова «группа», так мощным было влияние сцены на их жизнь. К юбилею группа выпускает альбом-сборник «Гоняясь за бизоном», в который войдут вещи, которые ранее не издавались не записывались. Накануне 30-летия группы Алексей Кортнев сказал о первых выходах на сцену, програмке концерта и о том, почему iPhone - это новейший рок.
- 30 лет группе. Не страшновато?
- Совсем не страшновато. У меня, с самых юношеских лет восторженно-приподнятое отношение к дням рождения и юбилеям. Я никогда не переживал из-за перехода из одной возрастной категории в другую. И, вообщем, как-то постоянно себя чувствовал старше собственного возраста. Потому статус «совсем взрослого» коллектива меня, к примеру, совсем не принуждает волноваться.
- Какой день вы считаете моментом рождения коллектива?
- 13 сентября 1983 года мы с Валдисом Пельшем договорились о том, что будем выступать вкупе, и даже определили 1-ый репертуар - у меня к тому моменту уже было написано несколько песен, я их сочинил еще в школе. Кстати, в декабре такого же года, 31 декабря, на Новейший год, мы в первый раз вышли как дуэт «Несчастный случай». А вот рождение группы… я затруднюсь даже именовать год, когда это вышло. Последующим в летнюю пору к нам присоединился саксофонист Павел Мордюков, еще через год - Сережа Чекрыжов. Года через четыре у нас возник 1-ый барабанщик, Вадик Сорокин. При этом, феноминально то, что возник он без бас-гитариста (басист и барабанщик в рок-группе традиционно составляют ритм-секцию и работают совместно). Мы некое время игрались бас на рояле - звучало чрезвычайно удивительно, но Серега справлялся.
Мы росли и развивались в недрах театра (Студенческого театра МГУ).
Пока мы не начали выступать вне театра, мы совсем себя не чувствовали как группа, даже такового слова посреди нас не было.
Назывались, к примеру, команда «Несчастный случай» - и всячески избегали слова «группа». И еще у нас не было никакого правильного музыкального продюсирования - а театральное было, при этом чрезвычайно суровое.
- В те годы было может быть музыкальное продюсирование?
- Естественно. Дружеский совет - это уже продюсирование. Ежели человек наиболее опытнейший дает подсказку, как верно себя вести на сцене, какой нужен состав, какие инструменты приобрести, ежели у тебя есть таковая возможность. У нас был режиссер Евгений Иосифович Славутин (с 1980-х - основной режиссер и художественный управляющий Студтеатра), искрометный человек - но выращивать из нас рок-группу он не желал. Тогда громко зазвучали «Аквариум», «Кино», «Машина времени», «Крематорий», и Славутин сознательно не пускал нас на эту дорогу, всячески пробовал сделать нечто странноватое, театральное, отличающееся от всего. В итоге, так и вышло. Мы, в конце концов, пришли к достаточно обычному набору инструментов, соответствующему для рока - но все равно музыку по-прежнему пишем не полностью для него соответствующую.
- В 1988-м на ваших афишах значилось - «Акын-шоу группа».
- Это термин выдумал наш друг Саша Барабашев, несколько песен которого мы играем до этого времени. Акын - это народный певец-сказитель, который поет о том, что лицезреет, время от времени часами на заданную тему импровизирует. Мы в то время были очень и очень серьезно социально заряжены, безпрерывно пели о том, что происходит вокруг (что, в общем-то, полностью естественно для юных людей). И вот решили, что обязано быть некоторое направление в музыке, акын-рок: увидел что-то - и про это сразу спел.
- Случается так, что у старенькых соц песен возникает новое звучание.
- Несколько вещей, которые мы на данный момент записали - они меня просто поразили. Понятно, что по прошествии времени я основательно запамятовал и их содержание, и их звучание. На данный момент, когда мы их записали, к примеру «Культ безличия», я просто охренел. Полное чувство того, что в ней не чрезвычайно умело, но описывается то, что происходит на улицах конкретно сейчас. И еще песня начинается со слов «как 30 лет назад»: «Вода чиста, вода сильна, как 30 лет назад», - поется в первом четверостишии.
- Споете ее на концерте? Чрезвычайно уж заглавие актуальное.
- На концерте - навряд ли, она просто в перечень не влезет: он у нас чрезвычайно раздулся, и «Культ безличия» стоял бы там кое-где 50-м в очереди. Я рыдаю от того, что у нас не влезают вещи, которые я считаю наилучшими: «Будда», «Кролик», - они все-же чрезвычайно интимные для огромного зала.
- Вы обещали прямо за «Гоняясь за бизоном» выпустить альбом с достаточно твердыми песнями.
- Да. Отыграв 30-летие и елки, мы в январе начнем писать новейший альбом. На 70 процентов материал для него написан. И там есть несколько чрезвычайно твердых вещей. Годом ранее написали песню с припевом «Бог есть любовь, Rolex и Мерседес».
- Вас лицезрели на пары митингах оппозиции…
- Когда были все эти митинги, все такое, мы написали с Серегой Чекрыжовым такую смешную, в стиле ранешнего БГ, песенку с таковыми словами: «Интеллигент, дитя сырой природы, выходит на трибуну возбужденно, желает что-то говорить народу. И вот ему включают микрофон…» Позже, когда все это протестное движение захлебнулось в собственных речах, стало понятно, что эту песню нельзя выпускать.
Так как это топтание на костях, на печальном опыте наших же товарищей.
Когда, не только лишь в Екатеринбурге, да и в Москве одолеет какая-нибудь оппозиция, либо, еще лучше, выпустят Ходорковского, - тогда мы ее сходу споем, эту песню, здесь же. А пока, пока счет таковой, 12:2 в пользу власть предержащих, я ее не буду публиковать. Когда он хотя бы немножко сравняется, тогда можно будет издеваться над самими собой.
- Скажите, а сколько из заявленных 30 лет группа реально жила и была? Сборник «Чернослив и курага» 2001 года намекал на некоторые признаки творческого застоя, не так ли?
- Мы чрезвычайно долго не могли выпустить альбом, и потому его так и окрестили. Но осознаете, какая история. Жизнь музыкальной группы - в нашем, к примеру, случае - она чрезвычайно различная.
Бывают периоды, когда что-то безпрерывно пишется, идет некий новейший материал.
Позже бывают периоды, когда с сиим материалом ты ездишь в туры и играешь. А бывают периоды, когда ты занимаешься, к примеру, постановкой спектакля, и сочинением для него песен и музыки, и в это время ничего другое не делается. Вот, к примеру, опосля выпуска альбома «Тоннель в конце света», мы два года ничего не публикуем. И это совсем естественно. Пока это происходит, скапливается некий новейший материал.
- Вас слушать, какое-то гармоничное светлое существование.
- У нас было несколько кризисных периодов, когда мы стояли на грани самороспуска. 10 годов назад мы планировали сыграть прощальные концерты в Центре Мейерхольда. Мы даже не продавали билеты на эти выступления, лишь приглашали друзей - но сделали такое шоу, увлекательное, прекрасное. И сыграли это все так замечательно, что сообразили, что нам не охото расходиться - еще вот 10 лет после чего проработали, видите ли.
И ранее, и опосля, были периоды разброда и шатания.
А еще у меня был чрезвычайно суровый кризис сначала 2000-х, когда произошла дерзкая победа «формата» на FM-вещании. И я сообразил, что в этот формат на 2-3 радиостанции пролезает 2-3 наши песни. И сколько я ни бьюсь, сочинить что-то, что было бы на данный момент актуально для FM-станций, не выходит!
- Вы пробовали работать под формат?
- Я не пробовал копировать то, что звучит в эфире. Но пробовал придумать что-то помелодичнее, поритмичнее, быть может, какие-нибудь наиболее современные инструменты записать. Но ничего из этого не вышло неплохого.
Песни вышли, мы их играем в концертах часто - но ни на какое FM-вещание все они равно не пролезли.
На данный момент у «Несчастного случая» есть и много работы в театре, и сотрудничество с «Квартетом И», и остальных всяких вещей, которые мы делаем для различных площадок, - это необычным образом выручает, дозволяет в кризисные периоды переключиться на какие-то «альтернативные источники питания».
- Сначала 1999 года одна ваша сотрудник по Студтеатру произнесла мне в интервью такую фразу про вас: «Они постоянно стремились на ТВ, никогда не желали быть андеграундом. И они себе в некий момент решили, что не должны посиживать в Студтеатре вечно». Как она была права в тот момент?
- Полностью. Я никогда не стремился в андеграунд. Это с одной стороны. С иной стороны, мы не стали писать чего-то, что не могли бы сыграть в крошечных залах - кроме песни «Генералы песочных карьеров», а позже и «Если б не было тебя». Я, кстати, не так давно смотрел статистику нашего возникновения в радиоэфире. Выполнение «Генералов песочных карьеров» - 14 тыщ раз, «Если б не было тебя» - 13 тыщ, на последующем месте стоит «Овощное танго» - три тыщи и «Песня о Москве» - две с половиной. Я для себя в упрек могу поставить лишь две песни, которые мы поем - «Генералов» и «Если б не было тебя». Так как они - дань нашему желанию прославиться. Все другое мы как писали, так и пишем, что в студенческом театре МГУ, что позже, когда мы вышли на еще огромные сцены. В небольшом клубе Artefaq и в зале «Арена» на четыре тыщи человек мы играем одно и то же. Как мы не были спродюсированными, так и остаемся неспродюсированными. Но мы постоянно себя чувствовали таковыми «мажорами», которые должны стоять на большей сцене, в лучах софитов и в белоснежных костюмчиках, - это так и есть, естественно, непременно.
- Вы начинали в театре, прошли через путь рок-группы и на данный момент снова работаете в театре - вы, Алексей, переводите мюзиклы, некие члены группы играют в постановках «Квартета И».
- Мы из театра, не какого определенного театра, а вообщем, из чувства театральности никогда не уходили. В каждом альбоме есть песни, которые написаны мелкие как музыкальные спектаклики, микро-мюзиклы на три с половиной минутки либо на тринадцать - как, к примеру, «Последние деньки в раю». У нас чрезвычайно много песен, в каких появляются диалоги (что для рока очень нехарактерно). Персонажи на сцене перебрасываются музыкальными репликами по ходу деяния. Это всё, разумеется, такие вот вещи, принадлежности музыкального театра, естественно.
Покинув Студтеатр 15 годов назад, мы за три года пришли к спектаклю «День радио». Мы из театра никогда не уходили. Он нам чрезвычайно помогает и держаться на плаву, и во время ослабления тяги к музыке - здесь же приходит на помощь.
Но я не мыслю театр без музыки. Театр и музыка - это две ветки 1-го ствола.
- В отличие от театра, музыка закончила быть искусством, которое сформировывает миропонимание, и перевоплотился в род такового аудиального досуга. Для вас не тяжело в связи с сиим?
- Когда я переживал все свои кризисы, связанные с борьбой с FM-мельницами, тогда я, наверняка, от этого мучился. Как раз эта тенденция тогда была заложена. На данный момент я сообразил, что у нас есть аудитория (не чрезвычайно крупная, врать не буду). Наш юбилейный тур указывает, что где-нибудь в городке Хабаровске, к примеру, при малой рекламе в 5 афиш, мы собираем человек 300. Мы отсутствуем в FM-диапазоне, откуда человек из Хабаровска может выяснить о нас, не считая как из сети?
Да, музыка переместилась из мировоззренческой сферы в развлекательную. В 70-е каждый год выходило по 20 великих альбомов, которые до этого времени там потрясают, когда ты их слушаешь. В 80-е их количество сократилось до 10-15, в 90-е - до 5-6. На данный момент - все. Другими словами, реально просто все. Нету. Того, что могло бы сравниться, по силе действия, вообщем, да просто даже на музыку, что отыщет такое продолжение далее ах так бы в музыке, как великие образчики 70-80-х, думаю, что на данный момент не найдется.
- А какой вид искусства, по-вашему, на данный момент влияет на разумы?
- Посильнее всего на мозги влияет Стив Джобс. Девайсы, естественно.
- Девайс - это средство доставки. Это не «контент».
- Есть чувство, что происходит на данный момент высококачественный переход. И кино, и театр - это все ушло в планшеты. В их внутренностях и форм-факторе тоже чрезвычайно много… искусства. Вот в том, как сложена вся эта штучка. Мне кажется, что в этом вот таковой основной прорыв в искусстве происходит.
- Я знаю, что для сбора средств «Гоняясь за бизоном» вы употребляли краудфандинговые платформы. Как это эффективна эта разработка?
- Это чрезвычайно отлично. Добровольными пожертвованиями мы собрали столько же средств, как если б мы напечатали всё это и стали продавать в магазинах. Я думаю, что с таковыми грандами нашей сцены, как Земфира либо, к примеру, Стас Михайлов, вышло бы то же самое. Хотя с Михайловым, наверняка, в наименьшей степени, так как его публика навряд ли проводит столько времени в сети. Вот опыт Земфиры - ее команда заявила, что они собрали чуток ли не 100 тыщ баксов за крайний альбом таковым образом. На «Бизонах» мы собрали средств на запись - просто расположили объявление на Planeta.ru.
Меня спрашивали: для вас не постыдно собирать 500 тыщ рублей, которые вы сможете получить за один корпоратив? Но это чрезвычайно отменная реклама: человек, который внес 30 копеек, точно придет на концерт и получит диск. Не считая того, он вовлекает в это дело ещё и десяток-другой собственных знакомых. Это не столько сбор средств, сколько радостный интерактив перед выпуском альбома.
- Скажите, а вы считаете «НС» депрессивной группой?
- Нет, а почему вы задаете таковой вопросец?
- Когда вышел «Троды Плудов» журнальчик «Рок Fuzz» вышел с рецензией, которая называлась «Крачная мартина». Проанализировав песни, создатель пришел к выводу, что «Несчастный случай» эталона 90-х - глубоко депрессивная группа. В качестве примера приводились композиции «Собачий вальс», «Прекрасная леди».
- Чрезвычайно удивительно, что мы производили такое воспоминание. Удивительно, удивительно.
Понимаете, разрыв меж тем, как мы жили, и тем, что мы в это время писали, был огромен. Мы проживали совсем счастливую жизнь.
- Конкретно в 1990 году?
- В 1990-е в том числе. Мы были обеспеченны и зарабатывали кучу бабок. У нас были супруги, детки. Всё это росло, как на дрожжах. Мне на данный момент тяжело вспомнить, как всё это соотносилось с тем, что тогда писалось. Но мне кажется, что мой лирический герой имел очень не много общего со мной.
- В музыке же это расстояние, обычно, сокращено до максимума?
- Я никогда не был депрессивным человеком. Но я никогда не был и абсолютным счастливчиком, очевидно. Мне кажется, что человек думающий не быть может счастливым. Он может, успокоившись, прийти к этому лишь под конец жизни. Счастье - это покой, а в состоянии покоя ведь жить не охото - это низшая точка, дно кастрюльки.
- Для вас не охото сейчас…
- Пока не охото. Я этого боюсь, так как в состоянии счастья я не смогу зарабатывать средства для собственной семьи, к примеру.
Алексей Крижевский
При участии Игоря Карева и Татьяны Сохаревой