Тридцатилетняя, но уже именитая Валерия Гай Германика получила на 36-м Столичном международном фестивале «Серебряного Георгия» за топовую режиссуру в кинофильме «Да и да». История любви учительницы к художнику почти всех восхитила, остальных возмутила, но не достаточно кого оставила флегмантичным; не считая приза от основного жюри ей достался к тому же приз интернациональной критики ФИПРЕССИ. На последующий день опосля фестиваля картина вышла в сверхкороткий прокат в пары кинозалах, чтоб успеть до 1 июля, дня вступления в силу закона о запрете мата в искусстве. После чего режиссер встретилась с обозревателем «Пятницы».
- Наверняка, это в первый раз: Германика - реальная звезда. Пусть не в Каннах, а на ММКФ, и все равно это впечатляет. Фотосессии, автографы, все атрибуты славы. Как с сиим жить - уютно либо нет?
- Я еще не успела осознать, лишь пришла в себя. Пресс-показ, премьера, награждение, еще одна премьера, маленький прокат: танцы, феерия и буйство красок! Меня после чего вытащили в кабинет не отпускали, пока я не сделаю работу, а я на данный момент заканчиваю четырехсерийный кинофильм для телевидения. Работа выручает, не дает уходить в пароксизмы страсти по поводу фуррора.
- Таковая общественная жизнь для, как я понимаю, интроверта обязана быть суровой переменой участи. Несмотря на репутацию эпатажной скандалистки, которая всегда норовит своими фильмами кому-то плюнуть в лицо.
- Вот эта реакция - самая для меня умопомрачительная и непредсказуемая. Я читала отзывы 1-ые день: да, пишут, что я эпатажная, плюю в кого-то… Если бы они лицезрели, как я сижу на полу перед премьерой, трясусь, как заяц!
- А перед съемками?
- Нет, они у меня постоянно гладко проходят. Это мое хозяйство, закрытый клуб. Там моя киносемья, и я не парюсь. А вот ежели меня зовут в театр, мне страшно. Я не могу на сцене собрать художественное место. В кино - по-другому. У нас на съемочной площадке чрезвычайно забавно, и я постоянно кристально верно понимаю, что происходит. Разъяснить это не могу, но, снимая кино, слышу каждый звук и вижу каждую деталь. Ну а опосля завершения съемок стараюсь в монтажной появляться как можно пореже - хотя наш монтажер Ваня Лебедев желает, чтоб я приходила почаще, давала какие-то советы. У меня начинается отстранение от кинофильма. Я обязана его запамятовать и опять узреть, уже со стороны. По другому никогда ничего не отрежу оттуда и буду мучиться.
- В «Да и да» придумано неограниченное количество всего: и вращающаяся камера, и различные цвета, в которые вдруг окрашивается место. Вас не смущает художественный риск?
- Все эти вещи вообщем не казались мне рискованными. Напротив: я выдумала, так здорово, вау! Я Севе Каптуру, оператору, отдала задание: мы смотрим на мир очами художника. А позже героиня глядит его очами, и ее художественные видения стают уже ужасом. Я же сама так вижу мир - и это гипертрофированное зрение. Для меня неважно какая ситуация - это гипербола. Фантазия работает, дорисовывает действительность, и сценарий меняется… А человек стоит напротив тебя и понятия о этом не имеет. Мы специально сгущали краски. Мы еще в «Кратком курсе счастливой жизни» так поступали, окрашивали место в различные цвета. Здесь мне хотелось, чтоб цвета всегда изменялись и двигались, - и Сева сделал фильтры в специальной печке, а еще выдумал механизм, чтоб камера вертелась.
- Кажется со стороны, что в «Да и да» много автобиографического. Это так?
- Мой сценарист Сандрик Родионов писал про настоящих людей, которых он знает. Но когда он мне это сказал, я заорала: «Так это моя история, я знаю этих людей!» Остальных, естественно. Я взяла этих персонажей, девченку и мальчугана, и вышло то, что вышло. Игрались они, естественно, не меня. Я была вроде бы над ними в тот момент, когда делала кино. Я знала, про какое чувство это снимала.
- Про любовь, это ясно.
- Уже не знаю, любовь либо нет. Я снимала про то, что сама переживала. Хотелось задержать это на местности собственного, типа, творчества. Жаль было забывать. В жизни прошло, а в кино - осталось. Это чрезвычайно артхаусно - так ощутить. Это эксклюзив, это круто.
- Актеры Агния Кузнецова и Саша Горчилин что-то свое принесли в историю?
- Они свое ремесло туда принесли, так как не всякий сумеет так сыграть, так довериться, так окунуться в твою атмосферу. Я посиживала с рацией и давала им указания. Вплоть до сцены любви: «Перевернись, руку положи сюда, поверни голову назад, а на данный момент поцелуй его». Я точно знала, что нужно делать, там фактически не было импровизации. Мы репетировали каждое движение, чтоб все было так, как я выдумала.
- Обе эротические сцены в кинофильме удивительные. Крупная уникальность для российского кино.
- Спасибо, я прямо старалась. Снимала первую сцену дня три, снова переснимала - мне не приглянулся свет за окном. Позже лишь на цветокоррекции ее дожала, и вышло то, что необходимо.
- Эротика - только один из частей, который может заставить задуматься нынешних ревнителей нравственности. В кинофильме же к тому же говорят фактически только матом. Что сейчас с прокатом-то будет?
- Ой, беда, беда. Я так к этому не относилась, но когда закончился мой феерический прокат… Ну правда, пожалуйста, для чего вы? Парковки по двести рублей, курить нигде нельзя, а к тому же в кино какие-то запреты! Не представляю, как это обойти. Нет у меня никаких методов. Я не умею идти на компромисс, для меня это болезненно и страшно. Я на площадке даже плачу, ежели выходит компромисс. Не будет компромисса.