МОСКВА, 8 июл -. Выдающийся физик, нобелевский лауреат Петр Капица, создатель и директор Института физических заморочек (ИФП), давал своим сотрудникам возможность для научного творчества, был ценителем юмора, но при всем этом сохранял металлическую дисциплину в собственной лаборатории и считал, что занятие наукой - все-же не женское дело. О Капице в день его 120-летия вспоминает один из наистарейших служащих ИФП, член-корреспондент РАН Людмила Прозорова.
Малогабаритный институт
Институт физических заморочек постоянно был чрезвычайно небольшим - так желал сам Капица. Он считал, что в институте обязано быть всего 50 научных служащих, так как желал осознавать, чем занимается любой из их. «Можно было заниматься чем угодно, но Капица был должен быть в курсе и тему эту одобрить. Раз за месяц, как минимум, он общался с каждым сотрудником - неформально, но это был принципиальный отчет о работе. Он давал подсказку, направлял, интересовался. Он смотрел даже чертежи, которые мы направляли в мастерские: красивый экспериментатор, он давал ценные советы», - вспоминает Прозорова.
Капица был в курсе работы каждого из 50 служащих института, но никогда не ограничивал свободу творчества. «Вы вправе иметь собственный приусадебный огород», - говорил он, имея в виду работы кроме основной темы, утвержденной им в струе общей работы института.
«Мария Кюри»
Петр Капица трудно относился к дамам в науке, вспоминает Прозорова. «Проще говоря, он считал, что мы должны посиживать на кухне и воспитывать малышей и через эту призму принимал. А в лаборатории у него постоянно была стальная дисциплина: ежели ты ему пригодился, ты был должен быть на месте, хоть умри! Нельзя было ни отпроситься, ни опоздать», - говорит она.
В один прекрасный момент у Прозоровой нежданно захворала дочка, и она не пришла на работу с утра.
«И как назло ко мне пришел Петр Леонидович, что-то необходимо было измерить. Никто не желал признаваться, что меня нет, лаборант произнес ему, что я куда-то вышла, а он сел и стал меня ожидать. А у нас даже не было телефона, меня никто не мог предупредить. Когда, в конце концов, я дождалась доктора и свою маму, которая осталась с дочерью, я приехала в институт. Это было уже в обед, и сторож произнес: 'Лучше для вас сюда не входить'. Даже сторож знал, таковой был шум, все делали вид, что меня отыскивают, кто-то собрался ехать за мной на машине, весь институт прогуливался ходуном, и даже секретарь Капицы Павел Евгеньевич Рябинин уговаривал меня уйти домой и придти позднее, когда я вернусь с бюллетеня, чтоб все поуспокоилось», - вспоминает Прозорова.
Она не побоялась директорского гнева.
«Я зашла к Петру Леонидовичу, под грозовую тучу: 'У вас детки, я все понимаю, это замечательно, кирхе, кюхе, киндер, для чего для вас заниматься научной работой'. Я молчу. 'Вот Мария Кюри, она бы так никогда не поступила. Чтоб она не пришла в лабораторию - это нереально!' - произнес Капица. Естественно, это было неправда, я читала позже о Кюри, естественно, она была обычная дама, и когда у нее болели детки, она о их хлопотала. Я улыбнулась и произнесла: 'Петр Леонидович, с кем вы меня сравниваете?'. 'Хорошо, идите работайте!'», - вспоминает она.
«Инженер Гарин», ценивший шуточку
Капица был по собственному складу инженер и совсем умнейший экспериментатор, считает Прозорова.
«Он изобрел совсем уникальный и чрезвычайно мощнейший генератор. Это источник был таковым монохроматичным, что можно было сделать 'гиперболоид инженера Гарина' - пучок излучения, который не расползается. Он имел энергию 300 киловатт непрерывной мощности. Другого такового источника нет до этого времени: есть источники таковой мощности, но таковой монохроматичности - нет. Дело в том, что он был должен быть сделан чрезвычайно точно, и для этого ни у кого, не считая самого Капицы, не хватало культуры производства, токарной работы», - говорит Прозорова.
По ее словам, Капица любил опыт, сам разрабатывал оборудование и обожал работать в лаборатории. «Во время опыта с ним все были сотрудниками: ежели в обыденное время в институте авторитет его был священен, то в лаборатории общались свободно и прямо», - говорит она.
Капица сам отбирал каждого сотрудника, и это сказывалось не только лишь на качестве научной работы, да и на атмосфере института.
«У нас вообщем не было несимпатичных людей, это умопомрачительный был коллектив. До этого времени встречаешь кого-либо из института в троллейбусе и радуешься ему, как родному! Такие были времена: на дни рождения Капица постоянно приглашал всех к для себя на дачу на Николину гору, нас вез автобус, там было угощение, все оставались до позднего вечера. На круглые даты, юбилеи делали капустники, традиционно силами юных физтехов. Когда он уже был пожилым, он уже не осознавал каких-либо острот молодежи, но никогда не подавал виду. У нас висел лозунг: 'Лишь глуповатые люди не соображают шуток', и он ему следовал», - говорит Прозорова.
«На его 70-летие на Физтехе сделали самодельное эскимо - целую бочку заморозили, воткнули палку, чтоб было похоже, и привезли к нему на Николину гору. А заморозили его водянистым азотом, потому рубить его пришлось топором. До этого времени в доме-музее Капицы хранятся шуточные подарки, к примеру, 'барабан из кожи теоретиков', которых Капица, экспериментатор до мозга костей, не чрезвычайно жаловал», - вспоминает Прозорова.