На исходных титрах «Блондинки» идет вырезка смешных случаев в прямом эфире - оговорок и остальных проблем, которые могут случиться с корреспондентом, включая нагадившую на воротник птичку. Может быть, это самая смешная часть кинофильма Стивена Брилла, произведениями вроде «Никки Дьявола-младшего» (Little Nicky), «Миллионера поневоле» (Mr. Deeds) либо «Трое в каноэ» (Without a Paddle) составившего для себя репутацию развязного комедиографа, берущего не чувством юмора, а отсутствием комплексов.
В принципе можно поднатужиться и извлечь из «Блондинки в эфире» комический смысл, представляя на месте героини, к примеру, образцово-показательного диктора Екатерину Андрееву. У актрисы Элизабет Бэнкс не таковой идеальный стиль, но лицо полностью интеллигентное, и когда на собеседовании она говорит: «Я не плохая девочка», ей быстрее веришь - тем паче она и сама искренне уверена, что у нее нет никаких скелетов в шкафу и темного прошедшего. Кинофильм ведает о том, что это дело поправимое и целый шкаф скелетов можно приобрести всего за одну ночь, совершив пару маленьких оплошностей. Но героиня делает одну по-настоящему крупную ошибку, и это даже не перебор со спиртным (с горя опосля ухода жениха и срывающейся новейшей работы), не парковка в неположенном месте, не утрата мобильного. Это решение одолжить у подруги на вечер минималистичное желтоватое платьице от Марка Джейкобса, в каком большая часть встречных воспринимает ее за путану, в том числе и сами путаны.
Сначала предпринятый героиней загул ложится как бы в приятное русло - опосля бара она оказывается в лофте у интеллигентного бармена (Джеймс Марсден), с которым они заказывают пиццу и читают Китса, при этом и владелец, в свободное время писатель постмодернистских любовных романов, в некий момент тоже для хохота примеряет роковое желтоватое платьице. В этот волнующий момент еще можно помечтать, что «Блондинка в эфире» вдруг пойдет в какую-то слегка сюрреалистическую, абсурдистскую сторону, но все скатывается к транспортным дилеммам Лос-Анджелеса, о которых так бойко докладывает в эфире героиня в самом начале кинофильма.
В течение последующей ночи ей предстоит убедиться, что самое ужасное в этом городке не пробки,-- опосля того, как ее обидят и унизят таксисты, полицейские, просто случайные люди, отказывающиеся ее подвезти даром, водительница автобуса, вышвыривающая ее на тротуар, мальчишка в очках, требующий показать сиськи в обмен на прокат велика, также иудеи в синагоге, у каких женщина пробует выпросить полтора бакса на автобус, поточнее, честно заработать их пением, за что правоверные евреи обзывают ее колдуньей.
Самыми отзывчивыми людьми в Городке ангелов выходят в итоге чернокожие наркодилеры, благодаря которым героиня чудом не кончает ночь в обезьяннике,-- здесь можно усмотреть некоторый антибуржуазный пафос картины, которая заканчивается воодушевленной речью телеведущей, все-же получившей увеличение и дорвавшейся до собственного эфира, о том, что не нужно относиться с предубеждением к подвыпившим блондинкам в обтягивающих платьицах.
Ежели есть у данной, в сути, достаточно женоненавистнической басни еще какая-то мораль, то, пожалуй, в том, что нужно гораздо меньше разговаривать с тупыми подружками (Джиллиан Джейкобс и Сара Райт), которые во многом виноваты в случившихся с героиней неприятностях,-- в полный рост их тупость проявляется в общении с барменом-литератором, к которому они вваливаются в поисках пропавшей товарки. От него одна из хабалок в первый раз выяснит, что в Лос-Анджелесе, оказывается, есть метро, а ежели она его не лицезрела, то единственно поэтому, что оно под землей. Умопомрачительно другое - что Голливуд еще на поверхности.