Виртуоз Николо Паганини (американо-немецкий скрипач Дэвид Гарретт) прозябает в борделях и безвестности, пока около его постели не возникает некто Урбани (Джаред Харрис) с подозрительно заманчивым предложением. Владелец темного с красноватым плаща, трости и козлиной бороды обязуется взять на себя управление делами музыканта, обеспечить ему концерты на наилучших площадках Европы, впечатляющие заработки и прижизненную славу. Процент с дохода за сервисы не просит, рад быть слугой великого исполнителя, ну и что-то там еще вещает непрямым текстом про посмертные дела. А пока, дескать, играйся и ни о чем другом не думай. Сделка - грех не согласиться, либо ровно напротив.
Достоверно о жизни Паганини понятно малое, а говорят различное: много и удачно выступал, поддерживал образ загадочного гения, одевался во все темное, путешествовал скрытно, по городку предпочитал передвигаться в катафалке, накануне концертов запирался в черной комнате, играл на кладбищах для покойников и случайных слушателей.
Репутацией человека, который заключил сделку с нечистой силой, кажется, дорожил: прозвище «скрипач дьявола» - безупречная реклама, лучше всех афиш.
Подробности режиссер и сценарист Бернард Роуз мог почерпнуть в практически одноименной кинофильму популярной биографии, но для сюжета избрал один гастрольный эпизод. Через пару лет опосля заключения сделки Паганини грезит проводить с отпрыском больше времени, но растрачивает ночи, дни и здоровье на дам, азартные игры и опиум. Когда на карточный стол ложится скрипка Страдивари, Урбани заявляет, что пора отчаливать в Лондон: там готовит плацдарм для покорения Британии преданный поклонник Джон Уотсон (Кристиан Маккэй), его молодая дочь Шарлотта (Андреа Дек) и ее мачеха Элизабет (Вероника Ферреc), обе поют.
На какое-то время кинофильм преобразуется в эксцентрическую комедию.
Гастролер шлет письма и просит аванс за авансом, созванная в порт к прибытию гостя пресса просит от организатора английского выступления бесплатного пива, гость не торопится показаться - и вот уже из дома Уотсонов выносят мебель судебные приставы. Когда же Паганини доставляют в конце концов в Великобританию, к отелю с пикетом выходят ревнительницы благочестия - решительного вида дамы с огромным барабаном и кричалкой:
«Нет покоя развратнику! Нет покоя грешнику! Нет покоя слуге беса!»
Это наилучшая часть картины - макабрический водевиль, в каком солируют Джоэли Ричардсон («101 долматинец», «Аноним», «Девушка с татуировкой дракона») и Оливия Д'Або (опосля дебюта в «Конане-варваре» она играет в дешевеньких ужастиках и у таковых независящих режиссеров, как Ной Баумбах): 1-ая изображает развязную журналистку, 2-ая - главенствующего бойца за нравственность.
Как досадно бы это не звучало, развитие отношений меж вздорным Паганини и ангелоликой Шарлоттой движется от комедийного к мелодраматическому - выходит романтичная комедия, кислая, зато с слащавым музицированием. От полного провала в мелодраму выручает фигура режиссера.
Бернард Роуз известен, к примеру, тем, что часто экранизирует произведения Льва Николаевича Толстого: «Анну Каренину» 1997 года с Софи Марсо, Шоном Бином и Альфредом Молиной он сам признает неудачной, зато опосля нее были занятные «Ivans XTC» (время от времени переводят как «Иван под экстази») по мотивам «Смерти Ивана Ильича», «Крейцерова соната» и мощнейший «День подарков» по рассказу «Хозяин и работник». Все это привозили годом ранее на фестиваль английского кино.
С музыкой, кроме «Крейцеровой сонаты», Роуза связывает «Бессмертная возлюбленная», в какой Гэри Олдмэн сыграла Людвига ван Бетховена (создателя той «Крейцеровой» сонаты №9 для скрипки и фортепиано). С чертовщиной - ужасный «Кэндимэн» и удивительно прекрасный «Бумажный дом».
Получившийся у него «Паганини» представляется образцовым продуктом копродукции: итальянские продюсеры желали снять кинофильм про известного соотечественника, германские - заработать на популярности Гарретта, который в 13 лет записывал диски, в 14 подписал договор с Deutsche Grammophon Gesellschaft, в 17 вылетел из Царского института музыки в Лондоне, поступил в Джульярдскую школу в Нью-Йорке, подрабатывал моделью, на академическую сцену выходит в смокинге, на поп-сцену - в браслетах и татуировках.
Кажется, что финальную версию картины смонтировали из пары кинофильмов, заказанных различным режиссерам.
Один снимал романтическую мелодраму про то, как молодая женщина становится для погрязшего в пороках музыканта спасительным образом, вдохновляя на пронзительную песню: Гарретт преобразовал Adagio flebile con sentimento из 4-ого скрипичного концерта Паганини в «Io Ti Penso Amore». Женщина трогательно выводит мотив и вообщем совершенно подступает на роль мнимого спасателя, но сам Гарретт убедителен лишь в роли самовлюбленного болвана, когда же дело доходит до откровений о глубочайшем внутреннем мире, он преобразуется в героя условных «Сумерек».
Иной постановщик работал над историей про то, что силы зла - это менеджер, который делает из музыканта звезду: впаривает сомнительный договор, впору подсовывает наркотики и дам, отрывает от семьи, таскает по мучительным турам. Толпы визжащих и падающих в обмороки поклонниц прилагаются. Роуз признавался в том, что это уже отсылка к покойному Кену Расселлу, который показал Ференца Листа рок-звездой в «Листомании». Как досадно бы это не звучало, для дьявольской гонки кинофильм движется очень медлительно, а для драмы о распаде оказывается чересчур легкомысленным. Плюс, играющий Урбани Харрис (Лэйн Прайс в «Безумцах» и Мориарти в «Шерлоке Холмсе: Игре теней») шикарно ухмыляется в роли предполагаемого слуги беса, но все равно кажется, что на его месте Роуз лицезреет Дэнни Хьюстона, запатентованного представителя всего инфернального, сыгравшего у него главные роли в 3-х из 4 экранизаций Толстого.
И кое-где фоном за этими сюжетами - именитая игра на одной струне (тут до нее доходит в процессе ночной вылазки в кабак), музицирование на кладбище (без слушателей, не считая покойных), интервью в духе похабного смешного рассказа про «слово-то какое придумали» и те самые митингующие, которые перебегают от скандирования к фактически хип-хопу: «Дьявольская музыка портит молодежь, развращает души, гробит разум!» Как досадно бы это не звучало, дьявольская музыка в выполнении Гарретта оказывается слащавым поп-шоу, а сам кинофильм - подтверждением того, что сомнительные сделки для искусства, а может и для души, оказываются губительнее опиума и борделей.
Владимир Лященко